«Трое из навигацкой школы»
Нина Соротокина
Советский писатель, 1991
Когда иду я по весеннему Ленинграду, вдыхая запах травы и распустившихся тополей, когда смотрю в воду каналов на гофрированные отражения шпилей и куполов, вижу сбегающую в воду решетку и ялики у Летнего сада, меня зримо и явственно обступает XVIII век.
Какие они были — Елизавета, Лесток, Шетарди, Бестужев?.. Можно по крохам собрать материал, есть архивы, письма, дипломатические депеши, можно сходить в Эрмитаж и свериться с портретами Кваренги. Каждое время дает свою оценку тем далеким событиям и людям, игравшим немаловажную роль в русской истории.
Но они все умерли, умерли очень давно, и даже теней их я не могу различить в сегодняшнем городе. Но остановись подле старого собора Симеона и Анны. Не слушай звон трамвая, забудь про асфальт под ногами и провода над головой, сосредоточься…
Это из эпилога.
Я, как все дети позднего СССР, стояла перед выбором: гардемарины или мушкетеры? Так уж вышло, что мушкетеры однажды нагнали на меня тоску, я их не досмотрела, не прочитала и не люблю. Я — гардемаринов человек. Для меня Боярский — это не «Тысяча чертей!» и не «Констанция, Констанция, Констанция…», а «Эта проклятая Россия!» и «Анастасия, звезда моя!».
