Кое-кто, пожелавший остаться неизвестным, рассказал о специфическом празднике. Праздник этот отмечали осенью. К сожалению, точную его дату мне реконструировать не удалось. Нигде более в окрестностях никто об этом празднике не слышал, поэтому крайне трудно установить, след ли это уже отошедшей традиции или какой-то локальный парадокс, никак не связанный с архаикой местной культуры.
На этот праздник было принято накрывать праздничный ужин для усопшей родни. При этом семья не отправлялась на кладбище, как это случается в поминальные дни, и не поминала своих мертвых на могилах, а именно ожидала их к себе домой, в гости.
Ужин нередко был скромным, однако соблюдалось одно строгое правило: все нынешние члены семьи садились за один край стола. Если им не хватало места, то сидели по очереди. На противоположной же части стола, по поверью, ожидалось увидеть усопших. На тот край стола также ставили еду и питье — столько, сколько могла себе позволить семья, а также расставлялись портреты усопших, если таковые имелись. Подпирались они посудой или же любым другим подручным предметом. Зажигались свечи или лучины. Двери или окна перед ужином оставались приоткрытыми. В таком положении они держались всю ночь.
За ужином было принято сидеть смиренно и вспоминать добрым словом всех своих родственников, а также внимательно слушать. Если где-то в избе раздавался шорох, скрип или другой посторонний шум, то, значит, родня с того света пришла в избу и скоро сядет с остальными за стол.
После ужина ни в коем случае нельзя было убирать посуду с той стороны стола. Она должна была оставаться там вместе с едой и питьем до самого утра. Плотно укутавшись в одеяла, члены семьи отправлялись спать, предлагая усопшим родственникам остаться за столом до самого утра.
Помимо этого, информатор утверждал, что в одну из таких ночей, когда он был еще ребенком, ему пришлось проснуться из-за шума рукомойника, который раздавался с кухни. В избе было холоднее обычного. Несмотря на страх, любопытство взяло верх, и рассказчик решил вылезти из-под одеяла, чтобы посмотреть на источник шума. На некоторое время шум прекратился, и ему показалось, что все эти шумы были навеяны сном. Но через несколько секунд шум рукомойника и звон посуды отчетливо повторились. Набравшись храбрости, информатор направился к кухне и в дрожащих лучах света, отбрасываемых лучиной, увидел силуэт маленькой сгорбившейся старушки, замотанной в лохмотья, которая стояла на табурете и мыла посуду. Ни на кого из ближней родни, о ком было известно дитю, эта старушка похожа не была. Наверное, ошеломленный ребенок так и остался бы стоять как вкопанный, если бы его мать вовремя не отдернула его, шепотом приказав отправляться обратно к остальным членам семьи под одеяло и не мешать гостям.
Наутро посуды на той стороне стола, где должны были пировать усопшие, не оказалось, а старики лишь умилялись происходящему, приговаривая, что пришли гости в эту ночь и все за собой убрали, чтобы хлопот не добавлять.
«Протоколы Либежгоры»
«Протокол №51. Как покойничков на пирушку приглашали»
